Глава 3. На перемене

После того разговора Сом больше на меня не смотрел. Ни одного взгляда, будто и не вмешивался. Такое ощущение, что ему было всё равно — просто сказал то, что хотел, и живёт дальше.

Но троица теперь смотрела на меня иначе. Не как на жертву, а как на проблему, которую нужно решить, чтобы не потерять «репутацию». И я чувствовал это ещё до первой перемены: в их хмурых лицах, в смешках за спиной, в тишине, которая появлялась, если я проходил мимо.

На большой перемене меня задержали у раздевалки. Рыжий встал перед дверью, мелкий замкнул выход сзади, а высокий прислонился к батарее, разминая пальцы. — Ты думаешь, что теперь крутой? Сом за тебя впрягся — и всё, корона выросла?

— Нет, — сказал я тихо. — Тогда почему не принёс? — высокий шагнул ближе. — Денег не было? Попросил бы. Мы бы тебя научили, как доставать.

Его слова были похожи на угрозу и на совет одновременно. Но я знал: если сейчас уступлю, это будет хуже, чем удар.

— Я никому не должен, — сказал я. И только после понял, что повторил слова Сома.

Рыжий усмехнулся: — Смотри-ка, философ нашёлся.

Мелкий резко толкнул меня плечом. Не сильно, но так, чтобы я понял: дальше будет хуже.

И тогда… дверь закрытой раздевалки приоткрылась. На пороге стояла девочка. На первый взгляд обычная: колючая чёлка, куртка «Montana», в руках дневник. Но в её взгляде не было страха — только раздражение.

— Вы сами-то не устали быть клоунами? — сказала она без эмоций. Троица обернулась, будто не поняла, что это вообще к ним.

— Чё ты сказала? — рычал высокий. — Я? Ничего. Просто подумала вслух, — она пожала плечами и спокойно прошла мимо, даже не взглянув на меня.

И та простая фраза — не громкая, не героическая — сбила их с ритма. Они переглянулись, будто не знали, что делать, когда их просто не боятся.

Высокий сплюнул на пол: — Ладно. Потом поговорим. С тобой и с теми, кто много думает.

Они ушли. Не проиграли, но и не победили. Просто сменили область боевой операции.

Я стоял один, с бешено стучащим сердцем. И впервые почувствовал: они больше злятся не на меня. Они злятся на то, что я перестаю быть удобным.